Через ветви то снова тени, то протарахтит.
Совозникающее время плохо лечит окна от катаракты.
Начинается прямо в осень, пословно, тот невозмутимый тип
прострации, от которого стрелки шарахаются, как от правды факты.

И вот, пофразово, пребывает один, а за ним один
и ещё один перекос железа он же часть состава,
чьими силами миражи пассажиров опередил
бред неявной станции, где шлагбаум рассвета поскрипывает, состарясь.

Но, ни в чём воплотиться не мня, не имея прихвата в больших словарях,
как-то странно встречать не в кленовом венке, например,
и за зеркало тоже не сильно ручаясь.
Этот город и есть лучший вид, что там в итоге
в фотокамерах ни творят
их хулиганы, подрубая памяти пластмассовую её завязь.

Но дорога такая простая лежит: под землю, к выходу, общественный микробас.
Где-то вперёд — круг подножья,
выше — туман флегматично-шалый,
и канатная будка, раскачивающаяся без нас
над умеренной пропастью, скоро замрёт, пожалуй.