Тебе неспокойно и хорошо, всё сильное и надолго:
муравьи бы сыграли в бога, подкопав для тебя капеллу.
Мир сбудется грандиозен, если чахнул оболган,
и в один из его дней ты очнёшься по делу.

Так сказать, окажешься. Без опозданий, в свете своей правоты,
приступом прощенья уже не спугнув
себя, чьи желанья займутся опять просты:
злиться, верить, безбоязненно открывать окну.

Неспешность заменила любое благо,
хотя среди достижений логики есть весьма
сомнительное: слишком бела бумага
для своего рода письма.

Поэтому странно тревожить тебя, но не слишком угодно
не тревожить совсем. Жажда примкнула с лихвой
к существу, где от дрожи под гулом гонга
исцеления только храбрее хворь.